Athanasy: История болезни - Мавликаев Михаил

– ЗАРАЖЕНИЕ!

Незнакомый голос отразился от серых стен и зазвучал оглушительным эхом сразу со всех сторон. Полынь рухнула на пол, утягивая за собой Джоза.

В коридоре над её головой заревело бушующее пламя.

Как будто на спину вылили ведро обжигающе холодной воды.

Полынь знала, что это всего лишь иллюзия. Знала – стоит только пошевелиться, и горелая корка на спине потрескается. И тогда придёт настоящая боль.

В нос ввинтился смрад сожжённой плоти. Он словно сжал горло чёрной рукой копоти и сажи; Полынь не выдержала и закашляла, тут же ощутив, как лопается затвердевшая кожа на рёбрах.

– Восстановила дыхательную функцию?

Сухой и спокойный голос прозвучал где-то над головой. Полынь попыталась посмотреть вперёд, но успела увидеть только толстые и тяжёлые ботинки. Боль в обгоревшей шее заставила уставиться обратно в пол.

– Сможешь быстро встать?.. – прошептал снизу Джоз. – Я пырну её киркой.

«Плохая идея», – хотела было ответить Полынь, но вместо этого только закашлялась ещё сильней.

– Встава-а-айте, мерзкие создания. Мы все тут понимаем, что вас невозможно убить.

Твёрдое кольцо вдруг обхватило шею Полыни и подняло её за горло над землёй.

Рука. Это чья-то невероятно сильная рука.

Полынь с ужасом уставилась в собственное отражение. Её искажённое лицо с раскрытым ртом, судорожно хватающим воздух, виднелось в непрозрачном стекле массивного цилиндрического шлема.

– Мы встаём, встаём! – послышался позади голос Джоза. – Отпусти её!

Полынь облегчённо вздохнула – ему хватило ума не нападать на заведомо сильнейшего противника. После чего вздохнула второй раз – безжалостная рука ослабила хватку и поставила её на землю.

Только после этого удалось разглядеть неожиданного врага.

Тоннель осветился огоньками плоти, тлеющей на стенах. В неверном, постоянно мигающем свете виднелась массивная фигура – она возвышалась даже над Полынью, упираясь головой в потолок. Всё тело пришельца скрывало странное одеяние – толстый мешковатый балахон, покрытый трубками и застёжками. Из каждой складки и трещины, даже из швов громоздкого шлема торчали уродливые и кривые выросты, похожие на плоть, но странно бесформенные – словно отказывающиеся уподобляться какой-либо части тела.

Все эти детали заслоняла одна, самая важная: незнакомец сжимал в руках трубу, на конце которой горел огонь. Мелкий лепесток пламени казался безобидным, но Полынь почувствовала твёрдую уверенность – именно из этой штуки родился ураган, запёкший ей спину.

– Ваша боль будет уроком, – прозвучал из-под шлема уставший голос, – обучение закончено. Убирайтесь обратно.

– Постой, постой! – воскликнул Джоз.

Он пробрался мимо Полыни и встал впереди, заслонив её от чудовища; почти нетронутый огнём – только растрёпанная и грязная шевелюра закурчавилась от жара.

– Мы просто хотели задать несколько вопросов, – продолжил он. – Это позволено? Мы не представляем угрозы.

– Ты даже не способен понять, почему ты являешься угрозой…

Незнакомец помолчал, после чего чуть опустил горящую трубу.

– Но ты выражаешься на удивление связно для ссыльного, пережившего трансформацию. Как ты сохранил словарный запас? Нет, нет, не сохранил, конечно же… Если только эти дураки наверху не деградировали окончательно.

Полынь затаила дыхание, плотно сжав губы. Каким-то образом Джозу удалось разговорить это странное и опасное существо; теперь самое главное – не разрушить этот хрупкий контакт.

– Я смог вспомнить кое-что, – осторожно сказал Джоз.

– Ах, да, конечно, – шлем наклонился в кивке, – деградировали не дураки, а оборудование. Разлагается плоть машин. Только совершенная плоть людей способна выдержать испытание временем. Мы всегда это знали. Мы, только мы. Но сообщество консервативных упрямцев… Оно скоро узнает тоже.

– Ты говоришь о Городе?

– Конечно, я говорю о нём. Я могу сделать обоснованное предположение… Просто небольшая догадка. Вы стремитесь вернуться туда.

– А мы можем? – спросил Джоз; он спрятал кирку за спину, но его напряжённые мышцы выдавали волнение лучше любых слов и жестов.

– Нет. Конечно, нет. Ты что, ослеп? Посмотри на себя. Вы оба пережили трансформацию. Теперь вы – обслуживающий персонал. Инфраструктура. Вы – внутренности, кишки Города. Что происходит с живым существом, когда оно видит свои кишки?

– Ему в этот момент явно нехорошо, – со знанием дела ответила Полынь.

– Правильно. Мы стараемся, чтобы Городу было хорошо. Вопреки всему. Ради неизвестно чего. А теперь идите, работайте кишками.

Существо развернулось, чиркнув потолок наростом на голове, и пошагало вглубь чёрного тоннеля.

– Нет, постой! – просительно воскликнул Джоз. – У нас столько вопросов, мы столько всего хотим узнать!

Незнакомец замер. После чего неожиданно рассмеялся.

– Какой забавный диссонанс. Я вижу перед собой жалкого сгорбленного уродца, пародию на функцию, оскорбление для совершенного тела! И в то же время ты говоришь, словно цельный, нетронутый разум. Откуда это пытливое любопытство?

Джоз осторожно сделал шаг вперёд:

– В Городе я был математиком.

– Вот как? Да, это подходит. Абстрактная дисциплина, оттачивающая интеллект, не требующая для себя практически ничего материального. Обладай ты идеальной памятью, ты мог бы заниматься своим делом прямо здесь! Разве это не удивительно?

Существо развернулось. Оно пристегнуло трубу к поясу и медленно стянуло с головы шлем.

Полынь с трепетом уставилась на открывшееся лицо. Длинные белые волосы, поджатые тонкие губы, прямой нос и серые глаза…

Женщина. Под шлемом скрывалась обычная женщина.

Единственной необычной чертой оказались наросты. Они росли прямо на теле, прорываясь сквозь костюм, – скопления длинных кривых ножек, раскрывающихся в тёмные зонтики. Края дыр в шлеме задели несколько зонтиков, и из них посыпалась лёгкая пыль, рассеивающая тьму коридора мягким голубым светом.

– А твоя подруга? – сказала она. – Какую специализацию муравейник Города навязал ей?

– Я… – Полынь нахмурилась, поспешно перебирая осколки памяти. – Видимо, я была искателем свободы.

– О-о-о. Философ, да? Да у нас тут настоящий симпозиум!

Женщина в костюме шагнула к Джозу и протянула руку в толстой перчатке:

– Доктор Сара Рейд. Ныне Старший Инженер. Брахман этого мира.

– Джосайя… А это Полынь.

Он осторожно коснулся предложенной руки.

– Знаете, что такое симпозиум? – спросила Сара и тут же ответила сама себе: – Это пиршество! Пойдёмте. Тут слишком тесно для беседы.

Она развернулась и приглашающе помахала перчаткой, после чего зашагала вглубь тёмного коридора. Светящийся порошок осыпался из её наростов и создавал путеводную дорожку, медленно оседающую на пол.

– Джосайя, Полынь… – проговорила она на ходу, – конечно, мы из разных страт. Вы были трутнями из Города. Теперь вы опустились до шудр, и социально, и физически. Я не должна с вами разговаривать. Но всё же нас объединяет вера.

– В… пф-ф, кого? – переведя дыхание, спросил Джоз; как обладатель самых коротких ног, он едва поспевал за спутницами, и поэтому иногда срывался на трусцу.

– В неостановимую силу совершенного разума, конечно же!

– Но Машины… – начал было Джоз, но тут же получил пинок в лодыжку от Полыни и замолк. «Не возражай ей!..» – одними губами проговорила она ему, скорчив страшную мину.

– О-о-о, машинизм… – Сара погрузилась в задумчивость; после чего заговорила как будто сама с собой. – Очень физическая вера. В конце концов, это ведь сконструированная религия. В ней не остаётся места душе или духовности, как нет чётко обозначенного места для души в нашем плотском теле. Очень уж плотно оно набито… Содержимым. Но разум! Он свободен, словно математика. Свободен от материального. Совершенный разум создаст совершенное тело. Совершенное тело станет достойным вместилищем для бога. И тогда он вернётся в нас, чтобы уничтожить это проклятое место.